ЧАСТИ VIII - XI + эпилог. 8. И газеты, и беседы с политруком знакомили лётчиков с событиями в стране и в мире: на оккупированной территории фашисты угоняют людей в Германию в качестве рабочей силы, расстреливают население в отместку за действия партизан, за укрывательство раненых оставшихся за линией фронта бойцов Красной Армии – расстрел. Цыганам и евреям вообще не положено жить на этом свете – их полностью уничтожают; большую часть славян фашисты намереваются тоже ликвидировать, меньшую – сделать холопами. «Я с ними посчитаюсь!» – Коля Чистяков подал прошение о переводе его во фронтовую истребительную авиацию. Ему отказали, а командир эскадрильи Яковлев побеседовал с ним: – Ты же знаешь, почему тебя выпустили из лётной школы офицером, а лётчиков- истребителей выпускали сержантами! Потому что их не обучали пилотированию ночью, а это в армии ценится. И ты, пилот от Бога, этот навык имеешь! Придёт новичок на твоё место – натворит ошибок, ты пойдёшь пилотировать истребитель – опыт, сноровка не сразу придут. Всем плохо. А здесь от тебя зависит: вовремя доставил приказ – сберег жизни людей. Помог партизанам – они столько составов с техникой под откос пустят, что никогда тебе с самолёта столько не уничтожить. Свободен. Иди, Коленька, с холодной головой подумай, поразмысли. 9. Это письмо Николая Чистякова, сложенное, как было принято, во фронтовой треугольник, написано им в 1943 году: «Здравствуйте дорогие мать и отец! Здравствуйте брательник Ваня и сестра Людмилка! Привет Вам армейский! Летаем, воюем. Расскажу Вам историю, которая, запомнилась потому, что познакомился я на этой войне _______ * Сон перекликается с пророчествами, сделанными на рубеже сороковых – пятидесятых годов старицей Матроной Никоновой (после канонизации 02.05.1999 г. – святая блаженная Матрона Московская). с однофамилицей. Она тоже Чистякова, а зовут её Елизаветой, Елизаветой Петровной, на вид года тридцать два. Я её доставлял на тот участок фронта, где она, фотокорреспондент, сделала снимки для журнала «Огонёк», о жизни наших бойцов на передовой. Потом мне показали номер журнала с её репортажем, хорошие фотографии, правдивые. Конечно, её охраняли, у землянки стоял часовой. Как иначе: действующая армия, война, места у нас неспокойные. Лизавета Петровна пошла фронтовым корреспондентом вместо погибшего мужа. Он тоже работал в печати: военные очерки и репортажи писал в нашу фронтовую газету и в «Красную звезду». Елизавета его дочку растит. Молодец она, вместо него встала, дело продолжила! Вот такие мы, Чистяковы, знай наших! У меня всё хорошо, свою работу выполняю. Поклон Вам сыновний и братский. Мои боевые товарищи Вам тоже кланяются. Поклон Танюше, нашей соседке. Спросите её: какой пирог она мне испечёт, когда с войны вернусь? Ваш Николай». 10. В те же дни Егор Яковлев писал жене: «Здравствуй дорогая Катюша! Как давно я вас с сынулей не видел, не разговаривал. Уже два года прошло с нашего расставания. Что уж говорить, наши дни проходят, а мы с тобой, жена, разлучены. Нашему мальчику уже исполнилось восемь лет – самое время мне походить с ним в московские театры: и в Центральный детский, и в ТЮЗ, показать ему картины в Третьяковской галерее. Сходить с ним в подмосковный поход: ловить рыбу, печь на костре картошку. Верю, что это, пусть с небольшим опозданием, но будет. Что ж делать, у каждого поколения своё испытание. Может, пережив и победив этот нацистский кошмар, мы и наши сверстники будем спокойно жить в пожилые годы? Мечтаю о своей мирной работе, о журналистике. Поднимать важные для общества проблемы, делать жизнь людей лучше. В хорошем смысле встряхнуть наш дремотный российский быт и дать людям социалистическое, верное, справедливое видение мира! Не знаю, совершится ли такое во всей полноте, но готов трудиться над этим. Сейчас мы уже сильнее фашистов. Они ещё сопротивляются, а потом «посыпятся», побегут. Мы победим немецкий рейх, но породившие его силы войсками не возьмёшь. И надо думать, как и кому их, эти силы, искоренять: политикам? экономистам? психиатрам? И где это может полыхнуть в другой раз: в каком-то государстве? в подпольных сектах? в соседней волости? или у нас, в подворотне? Знай, что я очень люблю вас обоих. Егор». 11. Этот день для всей эскадрильи был настоящим праздником. Впервые они перелетали на аэродром, расположенный на территории Германии. Советская земля и земля сопредельной Польши были очищены от врага. Николай и Арсен летели в составе группы. Первые самолёты поднялись и выстроились в круг, завертели круговую карусель над аэродромом, поджидая стартующих товарищей. У «взлётки» стоял капитан Яковлев и наблюдал, как самолёты уходят в небо. Николай Чистяков сел в переднюю кабину и огляделся, повернулся к штурману – тот кивнул. Коля посмотрел вверх на поджидавшие их в карусели самолёты и задержал взгляд на небесной выси. Ему она показалась тоже праздничной: «Какое сегодня небо, как в детстве!» И мелькнуло воспоминание о свете, лившемся в отрытый в сене туннель, о «свете непознанного мира». А если именно сейчас, взлетев в это небо, приблизиться к нему, открыть для себя нечто совсем новое, иное. Или теперь этот свет наоборот ведёт в прошлое, в детские годы? Когда не было ещё брата и сестры, и мать склонялась над колыбелью. И чьи это женские глаза смотрят на меня? Из прошлого – материнские, из будущего – танины? Но отвлекаться некогда: «Всё, надо поспешать». Он запустил мотор, вырулил на полосу и дал газ. Капитан прикрывал глаза от солнца съехавшей на лоб фуражкой: – Что же ребята так плотно построились?! Предупреждал их, – радио не было, и у Егора заполохнуло сердце: побьются, не дай Бог, побьются! Пока было видно комэск следил за ними. Самолёты ушли за горизонт. Эпилог Тысяча девятьсот шестьдесят пятый год. Мы сидим вдвоём в комнате заводского общежития: студент на заводской практике и пожилой седой журналист, приехавший в творческую командировку («Надо написать об одном хорошем человеке»). У Егора Семёновича перебои с куревом, а у меня пара пачек «Шипки», и мы то и дело выходим в коридор подымить. Последнюю сигарету мы докуриваем, разломив пополам. И все эти несколько вечеров в общежитии он урывками рассказывает: как обучал дорогих ему мальчишек-пилотов, как командовал эскадрильей связи. – Я тогда как почувствовал, – продолжает он рассказ, – побьются! И точно, поднялись семь самолётов, а прилетели на аэродром пять!.. Яковлев опустил голову и ушёл в себя. Я не хотел нарушать молчание. Так и не спросил о судьбе пилота Коли, которого Егор Семёнович редко хвалил, но считал, что летает тот как Бог. Жаль не спросил, ведь я не знал, что запомню эти рассказы на всю жизнь, и они будут важными и близкими для меня. Май – июнь 2018 г. "Посвящается брату моей матери Николаю Петровичу Чистякову, погибшему на границе в первый день Великой Отечественной войны".